Младшие школьники и их половое воспитание

К этой группе, имеющей разные названия в разных системах возрастной периодизации (позднее детство, второе детство, препубертатный период), относятся дети 7-11 лет. Если нижняя возрастная граница варьируется весьма незначительно и, как правило, определяется поступлением в школу, то верхняя весьма условна. Это связано с постепенностью полового созревания, индивидуальностью и зависимостью его темпов пола.

Психология поведения в этом возрасте определяется связанной с началом обучения интенсивной социализацией и отсутствием пока выраженного полового метаморфоза. Хорошо известно, что дети одного возраста, обучающиеся в разных классах, отличаются друг от друга больше, чем дети разного возраста, обучающиеся в одном классе. Особенно разительны эти различия при переходе из 1-го во 2-ой и из 3-го в 4-ый.

У младших школьников черты дошкольника и школьника уживаются в сознании и поведении в виде сложных, динамичных и часто противоречивых сочетаний. В этом возрасте, который, как любое переходное состояние, чрезвычайно богат скрытыми возможностями, закладываются и формируются основы многих психических качеств.   

С поступлением в школу изменяется весь уклад жизни ребенка. Появляется множество новых атрибутов (новенькая школьная форма, портфель, место I доме для занятий, выход, подобно родителям, на свою «работу» — в школу), возвышающих его в собственных глазах и глазах окружающих, особенно — малы­шей. Торжественная обстановка 1 сентября и речи взрослых, изменившееся отношение родителей, подчеркивающих его вступление во взрослый мир, новые обязанности воспринимаются ребенком глубоко эмо­ционально. Первое время он учится, поскольку «так надо», еще не понимая смысла учебы и относясь к ней то как к игре, то как к притягательной своей но­визной ситуации. Лишь когда интерес к процессу учебы начинает подкрепляться первыми результатами, постепенно возникает интерес к содержанию, форми­руется потребность в приобретении знаний. Первые отметки радуют самим фактом их получения, откры­тие их балльной ценности еще только предстоит. Ду­мается, что важно не только время введения системы отметок (в последнее время дискутируется вопрос об отмене этой системы в младших классах), сколько отношение к отметкам учителей и родителей. Если «от­метки не становятся инструментом лишь карающих и поощряющих санкций, самостоятельной и самодов­леющей целью учебы, а являются средством контроля и самоконтроля, если они не становятся тестом на «хороших и плохих», «умных и глупых», не поляри­зуют состав класса, унижая одних и возвышая дру­гих; если они не расцениваются взрослыми как жестко определяющие последующую судьбу признаки, они не травмируют ребенка. В начале обучения девочки часто добиваются больших, чем мальчики, успехов благодаря более дифференцированной и тонкой руч­ной моторике, большей усидчивости и прилежанию. Подчеркивая эти различия, педагог рискует, во-пер­вых, способствовать феминизации поведения части мальчиков, во-вторых, у другой части провоцировать агрессивность к девочкам, в-третьих, выработать у девочек «взгляд свысока» на мальчиков, неуважение к маскулинному поведению.

Авторитет учителя для первоклассников обычно беспределен и затмевает авторитет родителей, старших братьев и сестер, сверстников. Опытный пе­дагог пользуется своим авторитетом прежде всего для того, чтобы как можно успешнее сформировать отно­шение к учебе, а не к себе.

До поступления в школу потребность ребенка в личной привязанности определяла круг его общения. Если эта потребность продолжает стойко преобладать, формирующийся коллектив может отвергнуть такого ребенка либо в связи с тем, что школа остается для него чуждой из-за слишком сильной привязанности к семье, либо в связи с его стремлением добиться личного расположения учителя. У детей это отвергание, объек­тивно отражающее динамику формирования отноше­ний в коллективе, в крайних случаях может принять форму травли. Обычно она приходится на тех детей, которым недостаточно легких знаков отвергания для коррекций поведения, и чаще всего — на мальчиков. Такое поведение не совпадает с представлениями о мужественности. И когда взрослые говорят: «Какой же ты мужчина?», мальчики презирают, а девочки либо присоединяются в этом к ним, либо принимают презираемого в свою компанию и даже защищают от других мальчиков. Ни один из этих стихийных путей не способствует формированию маскулинного поведе­ния. Только очень тонкая и деликатная помощь взрос­лых может привести девочек к уважению такого маль­чика именно как мальчика, а через это — к изменению отношения к нему мужской части коллектива.

Дошкольник оценивается обычно по одному како­му-то признаку, обеспечивающему ему постоянное ме­сто в определенной группе: сильный, умный, поет, ри­сует и т.д. Совсем иначе у школьника: он может быть первым по математике и последним по физкультуре, а выдвинувшись по физкультуре, оказаться последним по чтению. Он все время перемещается из одной группы в другую, с одного места в группе на другое — он познает себя как средоточие многих и разных воз­можностей.

Прежде ребенок имел относительно узкий круг товарищей, большей частью сверстников, и, как пра­вило, достаточно известных родителям. Теперь же он все чаще оказывается в кругу детей разного возраста, культурного уровня и поведения. Почувствовав себя членом разношерстной дворовой компании, недавний дошкольник, утверждая себя в глазах группы, будет считать своим долгом поступать в соответствии с мо­жет быть еще не всегда для него понятными стрем­лениями более активных и сведущих заводил. Такая группа может совершить налет на тихо играющих де­вочек, сопровождая этот «подвиг» оскорбительными и непристойными замечаниями. Участники подобной акции, как правило, не осознают ни мотива ее, ни, тем более, значения слов, брошенных в адрес девочек. Многократное повторение таких действий может спо­собствовать закреплению способа поведения, когда девочку, женщину обижают походя, без желания оби­деть, из стремления к «мужскому превосходству».

У младшего школьника уже есть некоторое пред­ставление о помощи и сочувствии. Но оно конкретно и опирается не на понимание объективного значения действий, а на положительную эмоциональную зави­симость ребенка от одобрения взрослого. Коллектив­ные отношения, как было сказано, только формируют­ся. Ученик еще не понимает положения другого, не может представить себя на его месте. Нравственное поведение, выражающееся в сочувствии и помощи, отстает от формального знания, «что такое хорошо», а отрицательное поведение опережает возможность суждения «что такое плохо».

В начальных классах складываются условия, по­буждающие и ускоряющие процесс выработки само­оценки: ребенок определяет свое место среди окру­жающих, делает попытки на этой основе представить свое будущее. Нельзя отрицать роли темперамента и характера в формировании самооценки и уровня при­тязаний, но необходимо подчеркнуть ведущую роль социално-средовых факторов, в данном случае — школы. Уже в 1—2-м классах у слабоуспевающих и отличников может складываться завышенная самооценка. А, И. Липкина (1976) констатирует, что помехой для правильного развития личности детей с повышенной самооценкой является их недостаточная критичность к себе, а для нормального развития лич­ности детей с пониженной самооценкой — повышенная самокритичность. Из приводимых автором примеров видно, как самооценка влияет на уровень притязаний в будущем и как она различается у мальчиков и девочек. В представлениях девочек о будущем отчетливо звучат мотивы семьи, эмоциональной привязанности, желания быть красивой и любимой. Жизненные планы мальчиков больше направлены на саморазвитие, са­мореализацию.

В младших классах продолжают закладываться основы нравственного поведения и сознания. Отмечен­ные особенности эмоциональности благоприятствуют обогащению переживаний, и на пороге подросткового возраста дети уже обладают определенным нравст­венным потенциалом, который в немалой степени определит протекание пубертатного периода. Недо­статочное развитие воли и импульсивность поведения, любознательность, доверчивость, подражательность — вот то основное, на что опирается воспитатель и что, способствуя воспитательному процессу, может нести с собой и известную опасность. Младший школьник, обычно не умея четко выделить элемент для подра­жания, подражает во всем. Девочка копирует стар­шую подругу или героиню фильма, не только пытаясь воспроизвести главное понравившееся, но и перени­мая отношение к внешнему виду, к противоположному полу — она может сделать маникюр, поразить родите­лей внезапным изменением прически, начать «взды­хать» над портретом киноактера или заявить, что она — «не монашка». Мальчик может не только на­ращивать силу, стремясь походить на своего героя, но и перенять у него черты вульгарности и грубости, от­нюдь не добродетельный интерес к женщинам. Перед взрослыми в этих случаях возникает нелегкая задача: выявить первичный стимул к подражанию и, не оскорбляя его в глазах ребенка, очистить от всего наносного, случайного, нежелательного. Полезно не только объяснить, что та или иная черта нехороша, но и показать, как и чем она мешает ее обладателю. Однако только объясняя и требуя, не демонстрируя при­мером собственного отношения и поведения, взрослые способствуют тому, что дети могут ставить соблюде­ние моральных норм и правил в прямую зависимость от ситуации, настроения взрослых, вырабатывают представление о формальности морали и нравствен­ности— мораль для школы, мораль для дома, мораль для компании сверстников, мораль для себя и т. д. Первые уроки ханжества, двойной морали ребенок берет у взрослых, отнюдь не ставящих перед собой задачи преподать эти уроки, но полагающих, что вос­питывать ребенка следует, апеллируя только к его сознанию, разуму.

В младшем школьном возрасте складывается ряд новых психологических качеств. Уже к 3-му классу в ходе направленных воспитательных воздействий формируется произвольность как особое качество психических процессов, а в связи с ней и чувство долга. У одних оно устойчиво и проявляется в широком кругу жиз­ненных отношений, у других — лишь в отдельных по­ступках или сравнительно узкой сфере поведения, у третьих развито еще слабо, некоторые могут быть послушны, но лишь по мере требований.

Долгое время полагали, что младший школьный возраст сексуально нейтрален. В психоанализе он рассматривался как «латентный» период. В ряде цен­ных и содержательных отечественных руководств также можно встретить обобщенный, «бесполый» ана­лиз психологии и поведения младшего школьника. Из общепризнанного факта дружбы с представителями своего пола как важной черты этого периода нельзя вывести положения о сексуальной латентности — оно относится скорее к гетеросексуальной активности, чем к сексуальным интересам, и не означает прекращения или временной остановки психосексуального развития мальчиков и девочек. «Был аист нами в девять лет забыт, мы в десять взрослых слушать начинали, в тринадцать лет, пусть мать меня простит, мы знали все, хоть ничего не знали», — пишет К. Симонов.

Возраст 9—10 лет — это период половой гомогени­зации: подражания и привязанности мальчиков к отцу, а девочек к матери. Иногда переход к этому этапу происходит быстро и изменение привязанностей ребенка особенно разительно. Класс разбивается на два лагеря — мальчиков и девочек, измена своему ла­герю осуждается и презирается. Мальчики играют в военные игры, зачитываются «героической» литерату­рой и подражают героям, рыцарям. Они больше тя­нутся к отцу, а при отсутствии его — к мужчинам вообще (преподавателям, руководителям «мужских» кружков и секций), проявляют настойчивый интерес к «мужской» работе. Девочки в своем кругу обсуж­дают первых романтических героев, моды, ведение хозяйства, отдают предпочтение лирической литера­туре, особо сближаются с матерью и при благоприят­ных с ней отношениях поверяют ей свои тайны, боль­ше тянутся к учительницам, могут коллективно влю­биться в учителя-мужчину. И для мальчиков, и для девочек это период формирования оценки себя как представителя определенного пола. Поляризация по­лов— естественная закономерность развития, внешне проявляющаяся нередко действиями агрессивного или оборонительного порядка, которые отражают внутрен­ний интерес к другому полу. В. В. Богословский (1974) приводит пример, когда мальчик дергает де­вочку за косу и на вопрос учителя, почему он это сде­лал, отвечает: «Она мне нравится». Будучи в устах ребенка скорее исключением из правила, это объясне­ние раскрывает истинные мотивы внешне агрессив­ного или оборонительного поведения. Сколько-нибудь серьезных конфликтов оно, как правило, не вызывает, и мы неоднократно отмечали у девочек чувство обиды и обойденности при отсутствии этих своеобразных знаков внимания. В последнее время все чаще при­ходится наблюдать у девочек этого возраста мальчи­шески агрессивный стиль поведения, ранее проявляв­шийся, и то не всегда и не у всех, лишь в пубер­татном периоде. По-видимому, здесь сказываются и акселерация, и некоторое смещение половых ролей и представлений о маскулинности — фемининности в со­временном обществе и семье.

Но существуют данные, опровергающие представления о сексуальной латентности ребенка 7—11 лет. Дети или не осознают, или скрывают свои сексуальные интересы и их проявления. Как уже ука­зывалось, эта скрытность может значительно усили­ваться и поддерживаться упущениями воспитания в дошкольном возрасте, следствием их в виде неосве­домленности, стыда и страха, чувства греховности. Отчетливо прослежена тенденция постепенного учащения в этом возрасте ма­стурбации, гетеросексуальных и реже — генитальных игр у мальчиков. Сходные данные получены для де­вочек, сексуальная активность которых, однако, ниже. В 10—12 лет мальчики переходят от высказываний желания жениться на ком-нибудь к желанию любить будущую подругу и, наконец, к совместной социаль­ной активности, к увеличению количества друзей дру­гого пола.

Матери указывали на наличие вопросов о различии между полами, подробностях зачатия и рождения, менструациях и поллюциях, по­ловом акте. Одни дети боялись утратить половые от­личия, другие высказывали желание изменить свой пол. Некоторые матери определенно говорили о влюб­ленности детей, о мастурбации, об условно сексуаль­ных проявлениях (сосание пальцев, кусание губ и ногтей, ковыряние в носу, вырывание волос, постоян­ное держание рук в карманах). Преобладающими ис­точниками информации детей о поле были сверстники и литература, у девочек—часто мать и значительно реже отец — у мальчиков.

Весьма показательны данные проведенного нами опроса молодежи, относящиеся к младшему школь­ному возрасту. Треть мальчиков и девочек в этом возрасте впервые услышали о различии полов, причем 4 из 5 получали сведения от сверстников и старших детей и каждый 6—7-й воспринимали их эмоциональ­но. Из аналогичных источников получили информацию о родах 36% мальчиков и 68% девочек этого возраста. Для каждого 4-го мальчика и каждой 5-й девочки это было эмоционально значимо. В половине случаев мальчики и несколько чаще девочки уяснили роль отца, почти все мальчики и половина девочек—из объяснений сверстников и старших детей, 15%—от родителей; эти сведения воспринимались многими с волнением, часто как нечто потрясающее. Сущность беременности раскрылась для 60% мальчиков и 52%^! девочек, из них благодаря родителям — 9% мальчиков и 24% девочек и от специалистов — 5—7% детей. Сущности полового акта родители не разъясняли, све­дения же о нем получили 63% мальчиков и 43% де­вочек, причем из наблюдения полового акта соответственно — 30% и 19%, от сверстников и старших де­тей—65% и 68%, из литературы—10% и 24%, У трети мальчиков и двух третей девочек это вызвало эмоциональное, часто с отвращением, реагирование. О менструациях и поллюциях узнали 40% мальчиков (9% от отцов) и 66% девочек (61% от матерей),о противозачаточных средствах узнали 45% мальчи­ков и 6% девочек (лишь единицы — от специалистов и родителей). Если о мастурбации сообщили 10% юношей и 1% девушек, то узнали о ней 33% и 10%' соответственно: каждый десятый — наглядно, каждый пятый мальчик и каждая вторая девочка — из литера­туры, примерно каждый второй — от сверстников и каждый десятый — от посторонних взрослых. Заслу­живают внимания основные словесные формы полу­ченных знаний о поле: в медицинской терминологии — 27% мальчиков и 43% девочек и соответственно в обывательских выражениях — 52% и 42%, в цинич­ных и бранных выражениях — 26 и 2%, в «детских» выражениях — 3% и 5%. Двое юношей и три де­вушки сообщили о начале половой жизни до 12 лет, трое юношей и две девушки — о гомосексуальной влюбленности, 56% юношей и 36% девушек — о гете­росексуальной влюбленности. В единичных случаях у мальчиков и девочек было стремление обнажаться. За интимными отправлениями лиц другого пола под­глядывали каждый третий мальчик и каждая 16-я девочка.

Приведенные данные свидетельствуют об оши­бочности представления о сексуальной латентности младшего школьника. Различия сведений родителей о сексуальном поведении и интересах детей, с одной стороны, и молодежи о своем детстве — с другом, отражают, по-видимому, не только тенденции возра­ста, но и погрешности предшествующего полового вос­питания. Разное время осведомленности в вопросах секса со слов родителей и со слов молодежи лишь усиливает это предположение.

Отсутствие должного внимания со стороны роди­телей, педагогов и врачей к половому воспитанию, преобладание мнения об асексуальности младшего школьника приводят в ряде случаев к тому, что половое воспитание осуществляется тайными совоспитателями, проблемы пола обсуждаются с применением неаде­кватных языковых средств, затрудняющих последующее правильное знакомство с ними и способствующих вагрязнению представлений о сексуальности, восприя­тию ее как постыдной, запретной стороны человече­ской жизни. Это неизбежно контрастирует с законо­мерным развитием половой идентификации и оформ­лением мужских и женских социальных ролей, что может нередко вести к возникновению конфликтно-невротического напряжения, иногда к невротической дезадаптации детей.

Хотя в этом возрасте многие социально-психоло­гические характеристики мальчиков и девочек совпа­дают, ряд из них обнаруживает различия. Пол учеников не влияет на их статус в классе. Социометрические исследования по­казали, что процент взаимных выборов мальчиков и девочек невысок, при этом девочки несколько чаще выбирают мальчиков, чем мальчики девочек. Устой­чивость предпочтений, в том числе и выбора друзей, у мальчиков слабее, у девочек тесно коррелирует с общей устойчивостью. Школьницы, нуждающиеся в одобрении, были наиболее популярны среди сверст­ниц, ибо для девочек важнее быть социально прием­лемыми. У мальчиков же такие лица наименее по­пулярны.

В возрасте 10 лет девочки менее искренни и более невротичны, мальчики более экстравертированы. Ряд различий связан с процессом обучения: в развитии речи девочки успешнее мальчи­ков, мальчики же успешнее в математических сужде­ниях, пространственных операциях; чаще мальчики лучше выполняют задания в одиночку, а девочки — в группе, причем лучше в смешанной по полу, девочки лучше справляются с заданиями, допускающими обы­денный или трафаретный метод решения; уже в на­чальных классах мальчики выше по способности про­дуцировать творческие идеи; влияние специальных факторов (уровень образования в семье, помощь пе­дагога) на девочек значительно выше; у мальчиков чаще возникают поведенческие и учебные трудности; волевая задержка двигательных реакций больше v девочек ; у мальчиков меньше время словесно-ассоциативных реакций.